Фуфломицин

         Известный тиктокер Павел Преображенский лежал в своей крохотной комнатке, гонял мух, чесал рога и страдал от духоты. Все надоело. Неделю назад он вместе с друзьями досрочно вернулся из лагеря «Олененок» и не прогадал: на новостных порталах писали, что там сильнейшим штормом смыло пляж вместе с двумя кафе, солярием, кабинками для переодевания и туалетом. «Прямо как в “Опасном лете”», — думал олененок.

         А за тонкой стенкой бесновалась олениха Ольга Ивановна:

         — Эти ублюдки требуют, чтобы я обкололась их фуфломицином! Иначе мне запретят появляться в школе, представляешь? Директору — запретят посещать школу! Это мерзкий медвежий произвол! Остальные уже привились. Предатели! Слабаки! Даже Семен вколол себе эту гадость! Лживая шавка! Я ему теперь копыта не подам! Не позволю заниматься с детьми! Через два года он поймет, какие ужасные последствия будут у его глупости!

         — И что же с ним будет? — смеялся батя-олень. — Вырастут рога?

         — Да! Как у сатаны! — Ольга Ивановна разрыдалась.

         — Мам, я помогу! — крикнул Павлик. — Я знаю, где можно достать справку. Не волнуйся, мы не сдадимся Сатане и его демонам!

         — Мерзавец! Еще издевается! — мать топнула копытом, задрожали стекла, Павлику на голову упала икона Николая Чудотворца, недавно повешенная матерью, чтобы оградить сына от всего плохого. Оклад был тяжелый, олененок проскакал на кухню, чтобы приложить к шишке замороженный ягель.

         — Твоя мать еще не выжила из ума! Демонов не существует! — кричала Ольга Ивановна с перекошенной мордой. — А насчет прививок отец Питирим Хиршман ясно сказал: они противоречат Божьему Промыслу! Я не позволю осквернять меня генной инженерией! Это тело мне дал Господь, а коронавирус послал как испытание веры! Я не подчинюсь этим мудакам из РОНО, у меня есть принципы, и я буду их отстаивать! Мы не стадо, мы верующие! Нас нельзя оскорблять какими-то насильственными мерами. Слышал, французы вышли на многотысячные демонстрации против ковидных ограничений? Как жаль, что мы не французы!

         — Да, жаль, что мы не католики, — хмыкнул батя-олень.

         — Твой сарказм неуместен, когда жену грозят уволить с работы! — Ольга Ивановна захрипела и убежала в ванную, ее рвало утренним чаем с малиновым вареньем.

         Павлик тихонько процокал в родительскую спальню, где хранился паспорт оленихи. И пока мать чистила зубы, он рылся в ее шкафу, выискивая, что бы надеть.

         Через пять минут олененок выскочил из дому в скромном синем платьице и с платочком на рогах. Вместе с паспортом он позаимствовал одну из маминых сумочек и зонтик.

         Павлик ехал в полупустой маршрутке и мечтал, как станет президентом РФ. Из люка на крыше сильно дуло и летели капли дождя, но олененок не замечал их. На его мордочке застыла нежная девичья улыбка. Павлик сильно вырос, он был уже не трепетная лань, а эффектная топ-модель. И два медведя на соседнем сиденье тихонько обсуждали, как подкатить к этой высокой девушке.

         — Извините, вы, наверное, феминистка? — рыкнул белый медведь.

         — Как вы догадались? — ответил Павлик.

         — У вас рога, — смутился белый медведь.

         — Щас все фемки носят рога, — зарычал черный медведь. — У нас в универе есть одна ебанутая шкура, ее зовут Агафья, она форсит Оленя…

         — Девушка, а можно ваш телефон? — спросил белый медведь.

         — Пососите друг другу, — сказал Павлик.

         — Охуела? — зарычал черный медведь. — Все фемки тупые мрази! Хотите равные права — так получайте по ебалу наравне с мужиками. Вчера отпиздил одну такую сучку, а щас ты у меня будешь сосать…

         Павлик молча лягнул черного медведя в челюсть и сел на свое место.

Белый медведь еще долго махал на товарища рекламной брошюркой и поливал его водой «Святой источник», как будто она могла исцелить от феминизма и обширной гематомы. 

         — Я не как он, я уважаю феминисток, — оправдывался белый медведь. — Серега плохо воспитан, он из Электростали…

         Павлик выпорхнул из маршрутки и поскакал к торговому центру, где проходила вакцинация. Половина бутиков были закрыты, а над остальными тоскливо висели растяжки SALE. Фудкорт не работал. У прививочного пункта, соблюдая социальную дистанцию, стояли старые кошки. Павлик занял очередь за какой-то кошкой и взял в старбаксе стакан дорогого и невкусного кофе.

— Это просто возмутительно! — мяукала одна из кошек. — Я заслуженный экскурсовод, работаю с оленятами на свежем воздухе, ношу маску! В моем возрасте прививаться очень опасно. Но эти ироды требуют, чтобы я вколола себе ковид!

— А мою маму без прививки не пускают работать в школе, — сказал Павлик, чтобы поддержать беседу. — Она директор.

         — Господи Иисусе! — старая кошка подпрыгнула, распушив хвост.

         — Да, это я, моя дорогая Розалия Самойловна, — Павлик сделал реверанс.

         — Кто тебя пустил? Тебя еще только перевели в десятый класс! — заволновалась кошка. — Я не позволю прививаться малолетнему. Может, у тебя потом начнутся генетические аномалии и ты не сможешь иметь детей?

         — Я гей, — ответил олененок. — Думаю, у меня так и так не будет детей.

         — Бедная Ольга Ивановна, — запричитала старая кошка. — Дамы, вы только посмотрите на этого недоноска. Он хочет назло матери вколоть себе ковид!

         — А мой дядя после прививки лег и не встает! — мяукнула другая старая кошка. — Если б я не работала в Эрмитаже, ни за что бы не позволила вколоть себе фуфломицин!

         — Мальчик, подумай о своих близких! — мяукнула третья кошка. — Ты молодой, безответственный, тебе все легко! А что скажут твои мама и папа, когда ты превратишься в рептилоида?

         — Всегда мечтал возглавить мировое правительство, — буркнул Павлик, одергивая юбку.

         — Да его все равно не привьют без документов, — мяукнула кошка в очках, заклеенных скотчем. — А мы все дружно над ним посмеемся. Позорный трансвестит!

         — А он точно парень? — спросила пятая кошка. — По мне так это просто высокая девушка.

         — Именно так, я обычная высокая девушка, — скромно ответил Павлик.

         — Дамы, заполняйте, — лосиха в розовом халате раздала им анкеты.

         Павлик заполнил первым и проскочил за загородку.

         — Не спеши в ад! Подумай! — мяукали кошки. У них от страха перед вакциной дрожали хвосты.

         Павлику измерили температуру и давление, надели на копытце пульсоксиметр. Все показатели были в норме.

         — Ольга Ивановна, вы так молодо выглядите и здоровье отличное… Я не дала бы вам больше двадцати, — сказала медсестра, набирая вакцину в шприц. — В чем ваш секрет? Диеты, ЗОЖ?

— Умываюсь святой водой, — ответил Павлик. И это была чистая правда, олениха иногда ловила его и поливала водой из ближайшего храма, чтобы снять порчу.

         Через тридцать минут он уже бежал по Невскому со справкой о том, что ему ввели «Спутник Лайт».

         Было жарко, но у Павлика холодели копыта. Он заскочил в бургеркинг, но есть почему-то не хотелось. Болели кости, ныло правое плечо. Домой его отвез медведь Расул.

         — А сегодня дашь? — спросил медведь.

         — Голова болит, — ответил Павлик и поскакал наверх. И пока он пытался согреться под тремя одеялами, медведь пил на кухне чай с мамой-оленихой и вручил ей свежую справку.

         — Вот спасибо! Расул, вы мой спаситель! — радовалась олениха. — Сколько я вам должна?

         — Все бесплатно. Не стоит благодарности, — медведь от стыда прикрыл нос лапой.

         У оленихи зазвонил сматрфон.

         — Ваш сын вколол себе ковид! — мяукала старая кошка.

         — Когда? Зачем? — рыдала Ольга Ивановна. — Расул, что все это значит?

         А Павлик уже двигал мебель, чтобы мать не смогла войти…

         Был конец августа. Павлик, Серега и Светочка на даче построили печь для шашлыка, плова, лепешек и овощей. Павлик жевал последний кусок человечины, пил пиво и смотрел на дальние холмы, поросшие соснами и елями. От сырости у него ломило кости. Накрапывал дождь. Светочка курила, прикрыв сигарету копытом.

         — Вот и лето прошло, словно и не бывало, — декламировала она.

         — Кстати, как твоя мама? — спросил Серега.

         — Уже лучше, — Павлик сплюнул.

         Ольга Ивановна лежала в «красной зоне», молилась за здоровье Павлика и ругала режим Медведя. Она не верила, что больна ковидом, и говорила всем, что у нее обычный бронхит. Батя-олень, который тайком привился еще в феврале, передавал ей апельсины и свежий ягель.